Жители Фрунзенского района Москвы скоро смогут насладиться свежим хлебом, испеченным прямо здесь. Строительство пекарни № 6 практически завершено, из двух ее массивных печей сотрудники уже достают свежие буханки черного хлеба. По окончании строительства восемь печей смогут производить до 300 тонн хлеба ежедневно.

Пекарная № 6 — уже восьмая по счету из тех, что были построены в Москве за последние два года. Шесть из них были построены с нуля, еще две — переделаны из старых производств. Пекарная Фрунзенского района — уникальна, каждая деталь установленного здесь оборудования произведена в Советском Союзе.

Яков Малышев, советский инженер, ответственный за постройку пекарни № 6, и Г. Северцев, заместитель директора, устраивают экскурсию по производству, чтобы на деле показать, почему рабочие так довольны результатом своего труда. Пекарня спроектирована так, чтобы не только обеспечивать рекордный уровень производства, она также поддерживает высокий уровень гигиены и эффективности труда.

«Для растопки печей мы используем уголь из расположенной в Подмосковье шахты», — с гордостью говорит Малышев.

Он указывает на гигантские печи.

— Уголь? Не электричество? Я полагал, все современные пекарни работают на электричестве — как в Америке.

Малышев отрицательно качает головой.

«Лишь несколько американский пекарен работают на электричестве, — сказал он, — У вас сложилось такое мнение из-за громкой американской рекламы. На самом деле подавляющее число пекарен в Америке работает на угле — как и у нас. Мы бы предпочли электричество, но уголь куда более практичен. Электрическая энергия должна идти на тяжелую промышленность, туда, где без нее не смогут работать станки и заводы. В области достаточно угля, и мы можем его использовать. К электричеству мы придем позже — когда его будет достаточно».

Мы идем по пекарне и видим, как тесто через специальные машины попадает к женщинам, одетым в белые фартуки, — они формируют из теста булочки и укладывают на противень, который затем отправляется на конвейер.

«Этим женщинам непросто понять, как устроен конвейер, — жалуется Малышев, — они работали в маленьких пекарнях, где все приходилось делать руками. Со временем они научатся».

Все машины на производстве сделаны в России, объясняет инженер, но фрунзенская пекарня — почти точная копия пекарни № 4, работающей на заграничном оборудовании.

«Мы еще не все закончили, — вступает Северцев. — Вам стоит заглянуть через 3−4 недели, когда все будет работать как задумано».

Один из рабочих склонился над машиной, держа в зубах сигарету. Северцев дотрагивается до его руки.

— Выбрось это. Ты знаешь, что здесь запрещено курить.

Но рабочий протестует, вокруг нас собираются его коллеги. Северцев терпеливо произносит:

— На производстве есть правила. Это санитарные нормы. Здесь хлеб. Вы не должны курить в этом же помещении.

Он отходит от рабочих: с прямой спиной, в рубашке, застегнутой на все пуговицы, с честным лицом рабочего и коммуниста.

— Я тоже был пекарем, — говорит он мне.

Малышев, весь светясь от гордости за свою работу, проводит меня в большую, отмытую до блеска пустую комнату.

— Здесь будет лаборатория, — говорит он. — Тут мы будем тестировать разную муку.

Когда мы шли по коридору, я увидел еще две комнаты — в каждой установлено по новенькому, блестящему душу.

— Здесь рабочие будут мыться, перед тем как приступать к работе.

В пекарне № 6 каждый рабочий, заходя в помещение, снимает уличную одежду, принимает душ, одевается в свежую спецодежду и принимается за дело. Здесь будут печь свежий хлеб для рабочих Фрунзенского района.

The 2,600,000 ruble red brick and concrete plant of Bakery No. 6 is practically completed, and already two of ks massive ovens are turning out the brown loaves.

When operating at full capacity, eight ovens, the bakery will turn out 600 tons of bread every day.

No. 6 is the eight new bread bakery pull up in Moscow within the past two years, six being modern, and two remodeled from old plants. The Frunze plant is unique, in that every piece of machinery in the place was made in the Soviet Union, at the machine shops at Voronish.

Jacob Malishev, Soviet engineer who built Bakery No. 6, and G. Severtsev, through, and showed me assistant director, led me why workers in the Frunze district should relish their loaves. The bakery is designed, not only for high production, but also for hygiene and efficiency.

«We use Moscow district coal for fuel,» Malishev said proudly. He indicated the mammoth ovens.

«Coal? Not electricity? i thought all modern baking plants… Why in America, every modern plant is operated by electricity?»

Malisliev’s denial was: «A few bakeries emphatic. in America, just a few, are completely electrified,» he said, «and you hear a great deal, in American advertising, about the few, so you get the impression that: there are many. The vast majority of American bakeries are operated by coal ovens, much like ours.

«We would have preferred electric ovens, but coal is more practical for us right now. Electricity must go to the heavy industries, to the industries that cannot operate without it. There is plenty of coal in the district. We make use of that. Later, when there is electricity to spare, we ll get it.»

Two hundred workers and employees will operate the bakery, when it is running full capacity, 60 per cent of whom will be women. Wages range from 80 to 205 rubles a month for a seven-hour day, 80 rubles for unskilled workers, 205 fur trained mechanics.

We watched dough drop through a slicing machine, to women, wrapped in white aprons, who shaped it in pans, then shifted the trays to a conveyor.

«They shouldn’t do that lifting'' Malishev cried. «It's hard for them to learn to use the conveyor. See! There it runs, empty. These women have been working in small bakeries, where everything was done by hand. They’ll learn to take it easy, after a while».

The machines in he plant, are Russian built, the engineer explained, but the Frunze bakery is almost a copy of Bakery No. 4, which bought its machinery abroad.

«We aren’t finished yet,» Severtsev put in. «You should come in three or four weeks, when the, building is through, when we shall be completely organized.»

We saw the big tubs, where the dough is mixed mechanically. A worker, bending over a machine, was smoking. Severtsev touched his arm, urged.

«Throw that away. You know it is against the rules to smoke here.» Workers crowded around, as the machinist’s voice rose in protest. Severstsev said mildly:

«It is a rule of the factory. It is a sanitary law. Bread is here. You must not smoke in this room.»

He turned on his heel and walked away… a slight fellow, black shirt buttoned to his chin, with the earnest face of a worker and a Communist.

«I was a baker too,» he said to me.

But Malishev, genial, proud of the factory that he’d designed, led me off — to a big, white-washed, light-flooded empty room.

«This will be the laboratory,» he declared. «Here we will test flour.»

I saw the capacious room, where the nursery will lie housed, and the two rooms, with brand new shower pipes, shining—-

«Where every worker will bathe, before he goes on the job.»

Yes, indeed. At Bakery No. 6, each worker, when he steps into the plant, puts off his street clothing, showers, puts on fresh factory clothing and goes on the job. It’s going to be sanitary bread for the workers of the Frunze district.