Когда я вошел в комнату, он вместе с двумя помощницами рассматривал дело молодой женщины, которая отдала пару своих туфель местному сапожнику, но так и не получила их обратно. В зале суда никого не было, кроме трех судей, истца и меня.

Невысокий человек с острым носом и в очках внимательно слушал рассказ истицы: придя к сапожнику за туфлями, которые обошлись ей в 150 рублей, она застала его пьяным, а ее обувь пропала. Он сказал ей, что туфли кто-то украл. Она в это не поверила и обратилась в суд. Поскольку обвиняемый на заседание суда не явился, дело слушалось без него.

С точки зрения судьи Мосина, все было очевидно. Шепотом посоветовавшись со своими коллегами, он получил от них утвердительный кивок.

“Сколько ты хочешь?” — спросил он истца.

"Ну, я не знаю, — ответила она. — Я заплатила 150 рублей за туфли и почти не носила их, но я знаю, что он не сможет отдать мне столько. Меня бы устроило 100 рублей, хотя на самом деле они стоят больше".

Судья еще раз коротко посовещался шепотом, после чего с широкой улыбкой на лице заявил:

“Устроят ли вас 150 рублей?”

Суд принимает решение

Женщина посмотрела на трех судей. Они ухмылялись.

“Чего это вы смеетесь? — спросила она обиженным тоном. — Это вам не шутка".

"Я не шучу”, — сказал судья, продолжая улыбаться.

"Но он никогда не вернет мне так много".

“Об этом не беспокойтесь, — заверил ее судья Мосин. — Если суд решит, что вам должны выплатить 150 рублей, вы их получите. Вас это устроит?"

“Конечно”, — ответила она с сомнением в голосе.

“Тогда вы можете вернуться сюда через 10 дней и получить судебный ордер".

“И это все?"

“Это все".

Она стояла в нерешительности несколько секунд. Потом выпалила: "До Свидания!"

“До свидания”, — кивнул ей судья Мосин.

Поскольку его следующее дело было назначено только через час, он отправился в соседнюю комнату, спросив, может ли он взглянуть на мои бумаги.

“Вижу, что Лига наций наконец признала итало-абиссинскую войну, которая продолжается уже пять дней”, — сказал он, начав разговор. Хотя эта тема была далека от разговоров про советские суды, вскоре мы начали обсуждать работу судьи Мосина.

Судьи с заводов

“Почему две помощницы судьи сидели с вами?” — спросил я.

”Они обе являются теми, кого мы называем “младшими”, — ответил он. — Женщина, которая сидела слева от меня, Левина, она работница фабрики, а вторая, Еромина, работает в авиационном институте. Каждый советский суд, начиная от низшей инстанции до Верховного суда, состоит из трех судей, один из которых является постоянным судьей, а двое других избираются рабочими и служащими фабрик и заводов.

Он стал объяснять дальше. После избрания каждый младший судья, как правило, известный в своем цеху как авторитетное лицо и ударник, назначается в определенный районный суд, где он будет работать. Его отдают под опеку судьи, который обучает его азам советского правосудия, судопроизводства и так далее. Когда он набирается достаточно опыта, он занимает свое место на скамейке запасных.

-При вынесении вердикта голоса двух моих помощников равны моим. Если они вместе проголосуют "невиновен", а я "виновен", подсудимый будет оправдан. Однако, если приговор не единогласный, его передают в вышестоящий суд, который после тщательного изучения дела оставит вердикт прежним или поменяет его. Но это не значит, что дело передается в вышестоящий суд только в том случае, если мое решение отличается от вердиктов помощников. То же самое справедливо и в случае несогласия одного из помощников с другим и со мной", — добавил судья Мосин.

When I dropped into the room be was hearing, together with his two associate judges, the case of young woman who had given a pair of shoes to a local shoemaker and never got them back. Except for the three judges, the plaintif and myself, the courtroom was empty.

A rather short man with pointed nose and chin and wearing spectacles, he listened attentively as the plaintiff told how, when she came to the shoemaker for her shoes, which cost her 150 rubles, she found him drunk and without the footgear. He told her that some one had stolen them. Not believing this, she brought the matter to court. Since the defendant did not make an appearance at the tidal, it was being heard without him.

The case seemed clear as far as Judge Moein was concerned. A whispered consultation with his associates, both women, resulted in an affirmative nod from both. “How much do you want?” be asked the plaintiff.

“Well, I don’t know," she answered. “I paid 150 rubles for the shoes and I hardly wore them at all, but I know he wouldn’t give me that much. I’d be satisfied if I got a hundred rubles, although they’re really worth more.”

Another hasty conference In whispers, and with a broad grin on his face the

judge said:

“Will 150 rubles suit you?”

The Court Decides

The woman looked up at the three Judges. All were grinning.

"What are you laughing for?" she asked in an aggrieved tone. "It's no joke."

"I'm not joking." he said, continuing to smile

"But he'll never give that much to me." problems Emile.

"Don't you worry about that," Judge Mosin assured her. "If the court decides that you shall be paid 150 rubles, you will get it. Are you satisfied?"

"Of course, she answered, still in doubt

"Then you may come back in 10 days and get the court order."

"Is that all?

That's all''

She stood there for several seconds, Indecisively. Then:

"Goodby"

"Goodby," Judge Mosin answered, nodding to her.

As his next case was scheduled for an hour later, he dropped Into an adjacent seat and asked if he could look at my paper.

“I see that the League has finally recognised the Italo-Abyssinian war that has been going on or five days already,” he said, opening a conversation. Distant as this topic may seem from that of the Soviet court, it was not long before we were discussing that .which is closest to Judge Mosin

Judges From the Factories

"Why were those two assistant judges sitting with you?" I asked.

"They are both what we call “peoples” Jurors," he answered. "The woman who sat on my left, Levina, is a factory worker, while the other one, Yeromina, works Every Soviet court. from the lowest up to the supreme court, consists of three judges, one of whom is the permanent judge, and the other two are elected by the workers and employees in their factories and offices to serve in the courts."

He explained further. Upon being elected, each public juror, who is usually known in his shop as an ndarnik and person of authority, is assigned to a certain district court where he will work. He is put under the charge of a judge who teaches him the rudiments of Soviet justice, court procedure and so on. When he has gained sufficient experience, he takes his place on the bench.

“In coming to a verdict, my two assisant judges' votes are equal to mine. If ey both vote *not guilty* and I ‘guilty,’ the defendant is acquitted. When the verdict is not unanimous, however, it goes to a higher court, which, after carefully examining the case, leaves the verdict as it is or changes it. But this does not mean that only if I disagree with the verdicts does it go to the higher court. The same is true in the event of one of the peoples’ jurors disagreeing with the other juror and myself,” Judge Mosin added.

Пролетарское правосудие

Народный судья шесть дней сидит на судейской скамье, а потом возвращается к работе. Однако в течение года суд часто вызывает его для рассмотрения дел, приема заявления от желающих передать дела в суд, проверки исполнения судебных решений и выполнения других обязанностей. Он регулярно получает зарплату за те дни, которые пропускает на работе. Через равные промежутки времени он докладывает о своей деятельности рабочим которые его избрали на эту должность.

В то же время он является связующим звеном между промышленностью и судом, часто проводит совещания с рабочими на своем заводе, во время которых разъясняет политику советского суда и значение его вердиктов.

“Если бы не эти народные присяжные, — сказал судья Мосин. — Боюсь, что многие судьи превратились бы в обычных чиновников. Они приезжают сюда с огромным энтузиазмом и постоянно держат нас в напряжении. Также бывают случаи, когда их глубокие знания о жизни, которые они приобрели в результате многолетнего труда в ходе решения проблем на производстве, оказывают неоценимый вклад в нашу работу.

Зал суда был переполнен, стенографистка заняла свое место за столом, где также сидят судьи, и приготовила ручку и бумагу. Судья Мосин встал.

“Пора возвращаться к работе, — сказал он. — Нельзя заставлять ждать правосудие".

Proletarian Justice

The peoples’ juror sits six days on the judge's bench, after which he goes back to work. During the year, however, he is often called by the court to hear cases, receives applications from persons wishing to bring cases to court, checks up on the fulfillment of court decisions and performs other duties. He receives regular wages for the days he misses from work. At regular intervals he reports on his activities to the workers who elected him.

At the same time, he is the connecting link between industry and the court, often holding meetings with the workers in his factory at which he explains the policy of the Soviet court and the significance of its decisions.

“Were it not for the peoples jurors,” said Judge Mosin, “I am afraid that many judges would turn inter routine functionaries. Coming here with their tremendous enthusiasm, they keep us continually on our toes. And there are times when their deep knowledge of life, gained through many years of toil and the solving of problems met in production, prove of inestimable value to us In our work.”

The courtroom was filling up. The court stenographer took her seat at the table behind which the judges sit, and prepared her pent and paper. Judge Mosin arose.

“Time to get back to work,” he said. “Justice cannot be kept waiting.”