№ 30 (30 мая) 1932

Автор: не указан

Мы нашли Югорский Шар — южный выход к Карскому морю. Мы обнаружили его на рассвете, поднимался шторм, море свирепствовало.

Четыре дня и четыре ночи мы бороздили Баренцево море, едва видя солнце, слепо брели на восток, все ближе и ближе. Возможность увидеть сушу была желанной — пусть даже такую суровую и холодную, бурую от осеннего мха и черно-белую от заснеженных скал.

В холодной серой рассветной мгле лишь по тонкой полоске пены можно было заметить узкий коридор между островом Вайгач и берегом Сибири. Где-то на там нас ждал советский ледокол «Русанов». Ночью они уже связались с нами по радио.

«Проходите через Югорский Шар в Карское море; льда там нет». Корабль осторожно вошел в ближние воды. Остальное было просто.

Многое было сделано для развития

За десять лет, прошедших с того момента, как Карское море стало начальной точкой на пути в Сибирь, советские власти проделали огромную работу области исследований и картографии этого торгового пути. Многое еще предстоит сделать, но учитывая ограниченность времени и возможностей, «Северный морской путь», как его называют, был скрупулезно и планомерно описан и изучен.

О степени безопасности судоходства лучше всего судить по тому факту, что если в 1921 году страховое покрытие кораблей и грузоперевозок составляло £110 за тонну, то теперь — меньше пяти шиллингов. Даже эта цифра кажется сегодня неоправданно высокой, если учесть, что за десять лет в Карском море, на Енисее и Оби не погибло ни одного застрахованного судна.

С двух сторон Югорского Шара расположены маяки, но даже с ними навигация ночью здесь невозможна. А средь бела дня задача не так уж сложна, ведь маяков с обеих сторон предостаточно, а канал кое-где маркирован вехами. В этом году каждый экспедиционный корабль проделал путь в двадцать миль в обе стороны без лоцмана.

We found Yugorski Shar,—the southern entrance to the Kara Sea. We found it in a bitter dawn, with half a gale and a savage sea battering at its entrance.

For four days and four nights we had threshed our way through Barent’s Sea, scarcely seeing the sun, but blindly staggering eastward, ever east. The sight of land was welcome — even this harsh and frigid land, brown with autumn moss and black and white with snow-clad rock.

In the cold rey dawn only a thin line of foam marked the narrow passage between Vaigach Island and the coast of Siberia. Somewhere on the other side the Soviet ice-breaker «Rusanov» awaited us. During the night she had wirelessed.

«Come through Yugorski Shar and into the Kara Sea; both free of ice». - Cautiously the ship pushed her nose beyond the low-lying point of land that sheltered the shallow waters of the passage from the rollers of the open sea. The rest was easy.

Much Development Done

In the ten years since first they began to use the Kara Sea as a way to Siberia the Soviet authorities have done an immense anfon of work in surveying and charting this post-war trade route. Much has still to be done, but considering the limitations of time and opportunity the «North Sea Route» as they call it has been carefully and systematically studied and defined.

The measure of the degree of safety which it offers to shipping it’s best gauged by the statement that whereas the insurance premium on a ship and cargo in 1921 was £110 per ton, the premium this year was less than five shillings. Even this figure seems to be unjustifiably high today seeing that in ten years not a single ship insured has been lost in the Kara Sea or the Yenisei and Ob Rivars.

Yugorski Shar is marked with lighthouses at either extremity, but it is still far too cunning a passage, to permit of navigation at night. In broad daylight the problem is not so difficult because there are plenty of beacons on either hand, and here and there the channel is marked with spar buoys. Every ship engaged in the expedition this year lias made the two-way journey of the twenty-mile passage without a pilot.

Мы вошли в Карское море

Карское море, наконец-таки!

Мы не увидели ни льдинки. Лето 1931-го выдалось незаурядным, и южнее 75 градусов в Карском море почти не было льда, хотя советские гигантские гидропланы постоянно проводили разведку, предупреждая о движении льдин вдоль линии маршрута.

Я всегда буду думать о Карском море с некоторой долей нежности. И вблизи, и вдали оно было безмятежно в своем спокойствии и очаровании — угольно-черная вода с редкой рябью от легкого ветра, голубое небо и яркое солнце,. После Баренцева моря и бурлящих порой вод широкого Енисея этот простор Северного Ледовитого океана казался мне таким же привлекательным, как Тихий океан для Магеллана, когда бури Атлантики остались позади.

Мы направились на северо-восток от Югорска к круглому Белому острову, который словно жемчужина у оконечности полуострова Ямал — родины самоедов и тощих черных волков. Не полагаясь на волю случая, капитан ведет корабль на север до 74 параллели, а затем направляется прямо на восток к гавани Диксона, открывающей вход в Енисейский залив. Ледокол «Русанов» — корабль-носитель для иностранных судов, участвующих в экспедиции, — отправил сообщение с предупреждением о двигающейся на юг глыбе льда и отклонениях компаса из-за магнитного влияния. Капитан быстро развернул судно, чтобы проверить компас. «Ошибка на три деления», — воскликнул он. «Если бы я этого не знал, оказался бы сейчас в центре Сибири, — добавил он со своей обычной долей скепсиса. — Это если бы мы еще не оказались на верхушке льдины».

Корабль увернулся от льдины и продолжил путь. Через четырнадцать дней он выйдет на подветренную сторону острова Диксона в 11 часов чернильно-черной ночи, когда столбик термометра опустится ниже нуля. А сейчас нас поджидал ледокол «Русанов», приветливо выстукивая азбукой Морзе.

Полуночный прием

Спустя десять минут после того, как мы бросили якорь, послышались звуки движка моторный лодки, и вскоре по веревочной лестнице вскарабкался исполинских размеров улыбающийся русский полярник в меховом капюшоне. Он представился секретарем капитана Н.Я. Евгенова, известного полярного гидрографа и главнокомандующего всех российских операций в морях Арктики.

Полуночный гость вручил нам послание на английском от капитана Евгенова, в котором тот приглашал нас на борт «Русанова», чтобы он мог дать капитану британского корабля некоторые указания для дальнейшего плавания от Диксона вверх по Енисейскому заливу до места, где будет ждать лоцман, который будет сопровождать нас еще 425 миль по реке. Был довольно необычный час для лекции по морской навигации, но современные русские, похоже, не придают значения дням и часам, если только они не связаны с выполнением пятилетнего плана. Капитан решил, что приглашение стоит отложить до рассвета и, отправив гостя в обратное путешествие по черным водам к ледоколу, мы повернули.

Знакомьтесь — Капитан Арктики

Чтобы не уронить достоинство Британского торгового флота, капитан сбрил недельную щетину, надел парадный китель и фуражку — точно как Битти, прежде чем русская лодка успела подплыть. Мы спустились по трапу и услелись в шлюпку… Через десять минут мы уже поднимались по трапу «Русанова», на палубе которого нас и встретил капитан Евгенов — культурный и обаятельный ученый. За чашечкой превосходного кофе и русскими сигаретами наконец был согласован курс дальнейшего путешествия.

Функции, которые выполняет ледокол, двойственны. С одной стороны, это мощный корабль, достаточно тяжелый для своих размеров, с двигателями в 4000 лошадиных сил. Его киль резко поднимается к носу, бронированному и очень сильному, поэтому он может плыть по льду, разбивая его собственным весом. В этом смысле задача ледокола — открыть движение через глыбы льда, чтобы и другие судна смогли пройти. Другая его задача — выполнять функции плавучей метеорологической станции, принимая сообщения от радиоцентров по всему побережью и на Крайнем Севере Новой Земли, или от разведывательных гидропланов, а затем передавать эту информацию другим кораблям. С капитаном Евгеновым работают полдюжины метеорологов и других ученых, которые разделяют с ним и его отважной командой риск и честь охранять Карский морской путь и суда, которые им пользуются.

We Eider Kara Sea

The Kara Ben at least!

Not a flake of ice did we see. The summer of 19:41 was exceptional and little ice came south of 75 degrees in the Kara Sea, though Soviet giant hydroplanes scouted continuously to give warning of it’s movements along the line of route.

For my part I shall always remember the Kara Sea with some legzee of affectum. Both coming and going it was serene in it’s calm and it’s charm — jet-bluck water, barely ruffled by a breezy, with a sky of blue and a brilliant sun to temper its icy cold. After Burent’s Sea, and the occasionally turbulent waters of the wide Yenisei, this expanse of Arctic Ocean appealed to me as I imagine the Pacific appealed to Magellan when he left the storms on the Atlantic behind him.

We steered north-east from Yugorfiki to round Byeli, or White Island, which hangs like a pearl from the end of the Yamal Peninsula — home of the Samoyeds and the lean black wolf. Leaving nothing to change with this unlighted island the Skipper rah north to Seventy-four, and then headed due east for Dickson Harbor which guards the entrance to the Gulf of Yenisei. The ice-breaker «Rusanov"—mothership to the foreign vessels on the expedition — sent a message giving warning of the ice-pack pressing south and of compass variations due to magnetic influence. The Skipper promptly walzed the ship around to test his compass«o;Three points wro»o; he exclaimed«o;If I didn’t know. it, I’d finish up in the middle of Siberi»o; he added with his daily dose of ill-foreboding«o;that's if we don’t climb on top of the i»o;.

The ship dodged Oie. iee and kept going in deep water. Fourteen days out she made the iee of Diekson Island at eleven o’clock on a night as ink, and with the thermometer below freezing point. Awaiting us was the ice-breaker «Rusanow», winking a friendly welcome with her Morse light.

A Midnight Welcome

Ten minutes after we had anchored there was the «chug-chug» of a motor boat, I and presently a giant of a smiling Russian, hooded in fur, clambered up the rope ladder and framed himself in the cabin door. He introduced himself as the secretary of Captain N. J, Evgeoov, the famous Polar hydro-gzapher and Chief Commander of all Russian operations in the Arctic seas.

Our midnight visitor presented a note in English from Captain Evgenov inviting us on board the «Rusanov» in order that he might give the captain of the British ship some guidance for the further navigations from Dickson up the Gulf of Yenisei to where a pilot would meet us for the run of 425 miles on the river itself. It seem’d an unusual hour for a conference on navigation, but the modern Russians seem to attach no importance or significance to days and times unless they have some connection with the fulfillment of the Five-Year Plan. The Skipper decided that acceptance of the invitation should be deferred till daylight, and having despatched the visitor on his mile journey across the black, waters to the ice-breaker, we turned in.

At four a. m, the Skipper was up, playing some sort of a tune on the steamer’s siren.

Meet-an Arctic Captain

To uphold the dignity of thy British Merchant Marine the Skipper zaked off a week’s growth of bread, donned his best uniform lunic and tilted his braided

Cap to the Beatty angle before the Russian boat came alongside. Down the ladder we went, and dropped into the dancing cockle shell. In ten minutes time we jumped for the ladder of the «Rusanov,» on whose deck we were welcomed by Captain Evgenev — a cultured and charming scientist. Over excellent coffee and Russian cigarettes, the course for the remainder of the voyage was discussed.

The function of the ice-breaker is a dual one. She is a sturdy ship heavy for her size, and with angines of 4,000 horse-power. Her keel slopes sharply upward to the bows where she is armor-plated and very strong, so that she can ride up on the ice and break it down under her own weight. In this capacity her job is to open a lane through the ice so that other ships can follow. Her second job is to act as a floating meteorological station, picking up reports from-radio centers along the coast and in th? far north of Nova Zemla, or from scouting hydroplanes, and passing them on to other ships. With Captain Evgepov are half a dozen weather experts and other scientists who share with him and his hardly crew the peril and the honor of keeping watch and ward over the Kara Sea Rout and the ships that use it.