Карманники и квартирные воры, аферисты, мошенники и хулиганы, по одиночке и группами по несколько десятков человек в день добровольно пересекают порог отделений милиции, чтобы сдаться. По их словам, они хотят оставить темное прошлое и честно трудиться впредь.

И это не результат зачистки со стороны правоохранительных органов, которая могла бы произойти в буржуазных странах. Никто не отправлял вооруженные отряды, чтобы «как следует отделать» преступников. Поднявшиеся среди преступников сегодня настроения — встать на путь исправления; причины, побудившие их на такой шаг и меры, предпринятые для этого — исключительно советские. То, что происходит — не могло бы произойти нигде, кроме как в Советском Союзе.

И если есть какая-то причина, которой можно обосновать происходящее — то это новая Конституция.

Конституция гарантирует права человека, его право на работу и отдых, на образование, и так далее — и теперь это не просто слова, это правила, лежащие в основе страны. Дух новой конституции проник повсюду, и, как оказалось, даже преступники услышали о ней; они активно обсуждают новую Конституцию между собой. Отсылки к Конституции постоянно появляются в их письмах, все чаще публикуемых прессой — письмах, в которых они сознаются в своих проступках.

Массовые признания

Эти письма сложились в цельную картину, когда их опубликовали «Известия». С. С. Алексеев-Кобяков, аферист; В. А. Орлов, преступник-рецидивист, раз за разом оказывающийся за решеткой только за тем, чтобы снова организовать побег; Ясенко, сельский учитель в Беларуси и одновременно — скрывающийся от правосудия преступник; все они написали письма с повинной. Алексеев-Кобяков в 1931 году был приговорен к 10-летнему заключению, сбежал, и построил криминальную карьеру в Москве, на Кавказе, на Дальнем Севере и в Казахстане. Но последствия настигли его. «Я скрывался, — написал он, — но больше не могу молчать. Пожалуйста, арестуйте меня и дайте мне шанс очистить свое имя. Сталинская конституция наконец указала мне путь к честной жизни. Как я могу не признаться в своих преступлениях? Я хочу начать честную жизнь как советский гражданин, со всеми правами, которые гарантирует Сталинская Конституция».

Орлов продолжает: «Я ограбил церковь, был осужден и приговорен, сбежал. Обчищал карманы на железнодорожных станциях, вскрывал багаж других пассажиров. Вламывался в дома. Меня снова ловили, я снова сбегал. Я устал от такой жизни. Я хочу жить честно. Дайте мне отбыть мой срок и стать гражданином, в теми же правами, что у всех».

Имеет «непогашенные долги»

Некоторые из писем адресованы напрямую А. Я. Вышинскому, генеральному прокурору СССР. Вот, что написал учитель из Беларуси:

«Я довольно неплохо устроился, и никто здесь не подозревал о моем темном прошлом. Более того, здесь меня ценили и уважали. И тем хуже для меня. Целый год я жил порядочной, честной жизнью, полной достоинства. Никогда я не чувствовал себя настолько прекрасно, и именно по этой причине я пишу вам, товарищ прокурор. Моя фамилия — не Ясенко, я взял эту фамилию, сбежав из тюрьмы. Я окончил школу подготовки учителей, и, конечно, подделал документы. Профессия учителя полюбилась мне, и я готов посвятить ей свою жизнь. Но для начала мне нужно до конца отбыть свой срок. Сообщите, где и как я должен сознаться в своих преступлениях».

Pickpockets and porch climbers, embezzlers, swindlers and stick-up men singly and in groups, as many as several dozen a day—the lawbreakers in the Soviet capital are making tracks… to the door of the Criminal Investigation Department, to surrender. They say they want to give up the old ways, and work honestly.

This is not the result of a «clean up crime» drive, such as might happen in a city in a bourgeois country. The «dragnet» so dear to the headline writer has conspicuously not been thrown out. No squads have been sent out to «muss 'em up,» and «bring 'em in.» The current movements of self-regeneration among the criminals in the causes which brought it about, the motives revealed during its progress, and the measures proposed as a result of it, is characteristically Soviet: it could have happened nowhere else but in the Soviet Union.

If any single cause is to be assigned as prime mover, it must be the new the Constitution.

The Constitution’s guarantees of the rights of man, the right to work, to rest, to education, and so on, are by now household words throughout the country. Its spirit has penetrated everywhere, and it now appears that even the criminals have been thinking about it, and talking about it among themselves. References to the Constitution occur constantly in the letters of criminals which have figured prominently in the press during the past week or more.

Mass Confessions

Individual cases of criminals voluntarily confessing had been constantly occurring, and they usually got a paragraph in the papers. But when a whole collection of such letters were printed in one issue of «Izvestia» it started something. S. S. Alexeyev-Kobyakov, an embezzling bookkeeper, V. A. Orlov, a hardened criminal, many times arrested, constantly escaping only to be caught again, Yasenko, a village school teacher in White Rus- sia who was also a fugitive from justice, were among those whose stories were told in this one edition. The bookkeeper, who had been sentenced in 1931 to a 10-year term, had escaped and developed his career of crime in Moscow, in the Caucasus, the Far North, and Kazakhstan. But conscience gnawed at him. «I hesitated,» he wrote, «but finally l couldn’t remain silent longer. Please arrest me and let me clean my record… The Stalinist Constitution at last showed me the way. How could I do otherwise than confess my crimes against the Soviet state after that? I want to begin an honest life as a Soviet citizen with all the rights and benefits which the Stalinist Constitution guarantees.»

Orlov’s confession: «I robbed a church, was tried and sentenced, escaped. Picked pockets at railway stations and robbed passengers' baggage on trains. Engaged iii house-breaking. Caught again, again escaped. I’m tired of it. I want to work honestly. Let me serve out my term and become a citizen with equal rights».

Has ‘Outstanding Debts'

Some of the letters were addressed directly to A. Y. Vyshinsky, Chief Prosecutor of the USSR. Thus the schoolteacher in White Russia voluntarily uncovered his past:

«I am very well placed here and no one would think of suspecting me of anything. On the contrary, here I am loved and respected. All the worse for me. For a year I have led an orderly, honest life of toil. I have been here a year, and could continue in the same way. Never before have I felt so well, and because of this I am writing to you, Comrade Prosecutor. «My name is not Yasenko, and I came here after escaping uom prison. I had finished a teachers' training school, and this enabled me to secure a position as a teacher. Of course I had to fake my documents».

Несколько дней спустя Ясенко пришел к прокурору. Еще совсем молодой человек, он заявил о том, что должен выплатить свой долг — пятилетнее заключение за серию грабежей в самых разных городах. Затем поведал о том, как непросто учить детей, когда на тебя давят тени твоего же прошлого.

«Знаете, когда я только приехал в Беларус и устроился учителем, я ожидал, что это занятие покажется мне смертельно скучным. К тому моменту я успел обойти немало мест, повстречать разных людей, и меня захватила идея жить с широко распахнутой душой. Я зашел в деревню, и увидел сельскую школу, полную ребятишек с бритыми головами и внимательными глазами. Вокруг деревни простирались безмолвные, заснеженные поля. Мне казалось, здесь я смогу забыть обо всем. Но я ошибался. Стоит начать рассказывать о побережье Черного моря — и ты вспоминаешь все свои преступления, совершенные там. Вспоминаешь Сибирь — и вспоминаешь дела, провернутые в Омске…»

Ясенко был отправлен отбывать свой срок в один из трудовых лагерей, где продолжает совершенствовать профессию, которую усвоил — преподавание.

«But now I love my teacher’s profession, and I am ready to devote all my life to it in order to make up for the sentence I did not serve out. Inform me where and how to report for my arrest.»

A few days later he visited the chief prosecutor. Still a young man, he explained he had quite a few «outstanding debts» to pay a five-year term for burglary and a long string of burglaries in many cities, committed after his escape. Then he told about the difficulties of teaching with the shadow ol Ins secret past hanging over him.

«You know, when I went to White Russia and became a teacher, at first I thought it would be terribly boring. I had been accustomed to traveling a great deal and meeting various people. I loved the idea of living high, wide and handsome; and there was a village, school, children with shaven heads and attentive eyes. Around the village lay silent snowy fields, and the number of people I met was limited. But I was mistaken. It is in fact that I never felt so fine before. Astonishing, but a fact. It was only difficult to teach geography. When you begin to speak about the shores of the Black Sea there comes to mind a burglary you committed there. You relate about Siberia and you remember; job you did in Omsk…»

Yasenko was sent to serve out his sentence in one of the labor communes, when he is now working at his profession of teaching.

<...>

В конце концов, раскаявшиеся преступники пишут коллективное письмо, обращаясь к своим бывшим собратьям. «Товарищи преступники — те из вас, кто еще живет на улице! Посмотрите, что Советская власть делает для нас. Разве можно не осознать, каким должен быть ваш следующий шаг? Поймите, раз и навсегда, что Советский Союз протягивает нам свою пролетарскую руку в стремлении спасти нас от жизни у помойки. Забудьте сомнения. Следуйте нашему примеру. Займитесь честным трудом и перестаньте воровать. Из этого все равно не выйдет ничего хорошего. Не стыдите наше отечество. Будьте его верными сынами!».

Генеральный прокурор Вышинский, комментируя публикацию «Известий», отметил, что правительство сделает все возможное, чтобы помочь преступникам встать на путь исправления и освоить новые профессии. «Дело не только в том, что преступники начали приходить с повинной. Многие из рецидивистов и так отбывают свои сроки. Все происходящее — скорее стремление людей начать новую жизнь, покинуть преступный мир и начать работать по новым специальностям, которым их обучают в исправительных лагерях — профессии электрика, шофера, кинооператоров, и так далее.

Эти люди без всяких сомнений устремляются навстречу искреннему желанию начать новую жизнь. Конечно, кто-то из них может снова оступиться — но это будут единичные случаи. Большинство из них без всяких вопросов ступит на широкую дорогу строительства Социализма, и вместе со своими товарищами по несчастью начнут исправляться и искупать свое прошлое".

Специальная милицейская комиссия работает не покладая рук, разговаривая с бывшими преступниками, распределяя их по трудовым лагерям, поддерживая их. Это движение будет только расти.

But the outstanding item in this batch of confessions was the following:

‘To the Prosecutor of the USSR

«From time backslider Ivan Michailovich Frolov.

AUTOBIOGRAPHY

«I, Ivan Mikhailovich Frolov, born in 1911 in Saratov, wish to inform the prosecutor of the Union that at the present time I am entirely without documents, and out of simple fear of being put in prison I decided to apply to the highest judicial organ. I think the prosecutor’s office, and in particular you personally, will pay special attention to a personal confession of a backsliding thief. I think you will take the necessary measure to meet I don’t want to say me—but the thief who having studied the new Constitution and having read your speech at the Congress, has decided to express himself briefly and simply: Down with vagabonds!

«And so I begin to write a short autobiography, and after reading these lines you will understand that I have freely made up my mind and want to work honestly…» Frolov went on to relate that he was raised by a stepmother; his father, a longshoreman on the Volga, had died In 1921. He became a waif and then took to thieving. «I became rather skilled at it.» In Moscow he frequented criminals' haunts, particularly the Sukharevsky market (a former gathering place for thieves, now torn down). Caught by the Moscow Criminal Investigation Department and sentenced, he escaped.

«I request you to send me to any place to work, to spend the rest of my life and to be useful to Soviet society,» he wrote. «The life I have led I despise, because facts have convinced me that it is possible to live well by working honestly and being useful to society. All this I sign and give my firm promise. IVAN FROLOV.»

Frolov gave no address, but requested the prosecutor to tell him through «Izvestia what to do. The prosecutor’s answer was «Come to my office any day, and I will help you».

But others than Frolov read the prosecutor’s answer, and the next day a strange gathering took place in the prosecutor’s office as soon as the doors opened a young man appeared at the information desk. Pulling a opy of «Izvestia» out of his pocket, he inquired:

«Where do crooks report?»

The puzzled official read the «Izvestia» tory and then directed hill) to Prosecutor Vyhinsky’s office. There a secretary inquired: Whom do you wish to see?" «I'm waiting for Vyshinsky,» he replied. «Only there’s no rush. Here are a couple of other boys waiting to see him, too. I II take my turn.»

What’s this, a collective visit, a reception or what?" the bewildered secretary asked, as others begnn to turn up on the same errand. «No,» answered one. «but together this way It is easier somehow.» Everyone carried a copy of that morning’s «Izvestia.»

As the group in the prosecutor’s ante-room pew. one of the men began to express doubts about whether the «Izvestia» article was entirely above-board. «The boys sent me to get the lay of the land.» he said. «I have a hunch his Frolov business is all a bluff. But why would they pull a stunt like that? And if this Frolov really exists, then why doesn’t he give his underworld name, so we could all know who he is? None of us know each other’s real names. Maybe you over there, ‘Count' Kostya, are really Frolov?»

«I don’t give a damn whether there is a Frolov or not,» the «Count» answered «But Pigeon' here and 'King' and ‘Gypsy' are we aware, or aren’t we? So what? ‘Pigeon' thinks it is a put up job? Okay—goodbye and good luck, I believe in it.»

Want to Live Like Others

«Okay, ‘Count,' they responded. And even Pigeon,» the doubler, decided to remain. In an hour they were received. Each made a full report of his criminal activity, and all asked to be put to work. That evening a still larger group of criminals gathered in the «Izvestia» office. ‘‘The boys are watching the outcome of this affair." «King» remarked. «Soon they will turn up with confessions. And really, what else can they do? We want to live just like other people.»

Chief Prosecutor Vvstrnskv, who attended his gathering also, pointed out that the law is the law, and that voluntary confession would not bring complete indulgence. «You came of your own free will.» he said. «We will get you settled and obtain jobs, we will give you the opportunity to really begin a new life. But don’t expect everything to come your way easily. Your future depends on ourselves, and I believe it will be a happy one.

In the name of the crooks. «Count» Kostya replied: «Though it sounds strange, when a crook gives his word of honor it is a real word of honor. It is metal, stainless steel, platinum. We answer, each for his fellowman: you can end your doubts and things will he as we say».

An Appeal

In the corner «Pigeon» and another, their heads bowed together, were writing something, arguing in whispers, crossing out and rewriting. The result of their efforts read:

«Comrade criminals, those of you still living the life of the street 1 Look what the Soviet power is doing for us. Can it be that we cannot realize what we must do? Understand, once and for all, that the Soviet Union is extending its proletarian hand to us and wishes to drag us up from the garbage pail. Forget your doubts and disbelief. Follow our example. Take up work and stop thieving. Nothing good will come of thieving anyway. Don’t shame our fatherland. Be her worthy sons!»

Chief Prosecutor Vyshinsky, summing up the results of the movement up to that point in «lzvestia» proposed that a special central Government organ be established to help criminals bent on reform to get vocational training. He said: «This is not just a matter of criminals coming to us with confessions. Many of the ‘repeaters' have already served out their terms. I would be more exact to term this movement an expression of the desire to legalize themselves, to leave the underworld and begin work at their new specialties, learned in correction cumps—electricians, chauffeurs, lathe hands, cinema operators and so on.

«These people leave no doubt in my mind that they sincerely wish—literally thirst for—- a new life. Of course, some of them may become backsliders. Hut such will he individual uses. Most of these people unquestionably will step out on the wide path of Socialist construction, and will pull with them some of their partners in crime who still hesitate to start on the road to correction and liquidation of their past.»

A special commission of the militia is working steadily, interviewing the former criminals, directing them to places of work, supplying them with living quarters and documents. The movement continues, and grows. On March 22 no less than 151 criminals bent on reform turned up at the militia.