Автор: Анна Луиза Стронг

Из этих 15 лет я видела одиннадцать. В наших многочисленных дискуссиях о 15-летии новой государственной политики и роста промышленности мы зачастую забываем, что перемены чаще всего лучше видны в малых масштабах — в микрокосме. Никто не способен охватить все изменения СССР за 15 лет — они слишком велики.

Можете ли вы, недавно прибывшие, поверить, что 11 лет назад, когда я впервые оказалась в Москве, на улицах не было машин? А напор воды был таким слабым, что вода подавалась только на второй этаж отеля Savoy — остальным приходилось носить воду в ведрах? Что ночью, когда я ходила за поздней корреспонденцией на почту через неосвещенные улицы, я носила с собой фонарик, чтобы случайно не провалиться в глубокую яму в асфальте?

Такой была Москва 1921 года, разрушенная четырьмя годами гражданской войны и интервенции. Повсюду шли разговоры о том, что город пережил зиму без какого-либо топлива. О том, как армии врагов подобрались так близко с юга и запада, что не было доступа к углю, нефти и даже древесине. Продовольственных поездов было мало, и в столицу боевого пролетариата они ходили редко; более тысячи железнодорожных мостов были уничтожены войной.

Не хватало еды и топлива

Из-за нехватки продовольствия и топлива и закрытия предприятий значительная часть населения бежала в сельские районы. Те, кто остался в столице, селились где возможно и использовали как топливо мебель, двери и оконные рамы старых домов, чтобы не замерзнуть. Водопроводные трубы по всему городу заледенели, а когда наступила оттепель, к бедам добавились наводнения. Система водоснабжения оказалась настолько разрушена, что вода стала роскошью и была доступна лишь в нескольких домах. Закрытые магазины стояли с заколоченными окнами.

Кто сейчас вспомнит, что когда появились первые машины, люди проезжали пару кварталов и выходили из автомобиля — пешком было быстрее. Как постепенно стали открываться первые магазины в отреставрированных зданиях. Как были побеждены огромные крысы, буквально бегавшие по кроватям гостиницы «Люкс». Как группа вернувшихся американцев снова открыла AMO (завод АМО им. имени Пьетро Ферреро, впоследствии Завод имени Лихачева. — Moscow News) и использовала его как огромный ремонтный гараж. Как кирпичные фундаменты на Тверской, темное прибежище бездомных и преступников, выросли в восхитительное здание телеграфа.

Активность восстановительных работ

Лето за летом можно было наблюдать активные восстановительные работы. Сначала восстановление водоснабжения, ремонт дорог, запуск автомобильных маршрутов; затем побелка и покраска домов. Потом план пятилетки, рост промышленных пригородов, появление кольца железных дорог.

Пусть «Вечерняя Москва» в своем юбилейном номере расскажет больше о достижениях последних 15 лет. Десятки новых промышленных предприятий, такие же, как в Европе, и даже больше; 155 полностью переоборудованных старых заводов. Вот лишь некоторые из них: Электрозавод, Сталинский автозавод, Шарикоподшипниковый завод, Завод режущих инструментов, Калибровочный завод, Станкостроительный завод, Велосипедный завод. И это лишь часть.

Кто теперь вспомнит, что Тверская была выложена булыжником? А как плохо был положен первый асфальт? Теперь же асфальтом покрыты 3,6 миллиона квадратных метров московских дорог. Ежедневное потребление воды выросло с 8,5 миллиона мерных ведер до 37 миллионов. К 250 километрам трамвайных путей добавились еще 190, а число трамваев выросло с 816 до 2700.

Индустриальное производство выросло в три раза

За последние 15 лет производство выросло в три раза в сравнении с довоенными объемами. В два раза вырос охват электрическим освещением, в 2,5 раза — число больниц, открылось 500 новых амбулаторных отделений. Не говоря уже о новых школах, библиотеках, кинотеатрах, новых магазинах в рабочих кварталах, радиостанциях, планетарии, аэропорте, а также о 5500 новых многоквартирных домах. Ни одна улица, ни одна аллея в Москве не остались прежними. Везде построены новые здания или как минимум обновлены старые.

И это только начало строительства Москвы, мировой столицы пролетарской революции. Любой человек, даже ничего не смыслящий в проектировании городов, видит прогресс за кремлевскими стенами: старые заболоченные сады – рассадники малярии стремительно превращаются в зеленые проспекты, которые скоро протянутся от площади Дзержинского до нового Дворца Советов.

А каждый, кто проедет 20 километров вглубь страны, услышит, как жители какой-то старой полуразрушенной деревни объясняют: «Мы находимся во второй зеленой зоне, нам суждено стать «зеленым городом» — спасением для московских рабочих».

Москва растет быстрее, чем некоторые из ее жителей успевают это осмыслить. Едва ли не каждый водитель сейчас чертыхается на пешеходов, переходящих дорогу где попало, будто соревнующихся с машинами за право владения московскими улицами. Три года назад в Москве почти не было автомобилей, и часть населения еще не верит в них. Многие переезжают в новые дома, а живут по-старому. Но новые дома, газ и водопровод меняют людей и их привычки. Автомобили меняют их; новые технологии меняют их. Москва была огромным, живописным, полуазиатским городом, сегодня это мировая столица. Завтра она станет наглядным примером того, как рабочие СССР смогли построить главную цитадель социализма.

By Anna Louise Strong

Moscow in the past 15 years— l have seen 11 of them. In our many anniversary discussions of 15 years of growth in heavy industry farming, national policy, we forget that changes are sometimes better understood on a smaller scale —in microcosm. The changes of the whole USSR in 15 years no one can grasp, they are too gigantic.

Can you recent arrivals believe that when I fisrt came 11 years ago, then were no street cars running? That the water pressure only came up to the second floor of the Savoy Hotel, and the upper floors carried their water in pails?. That at night, when I took late telegrams to the post office through unlighted streets, I carried a flashlight to avoid falling into deep holes in the pavement?

That was Moscow in 1921, wrecked by four years of civil war and intervention. On all sides one heard tales of the fuelless winter the city had just lived through. The enemy armies had come so close on the south and west that all lines of communication were broken to coal, to oil, even to timber. Even the food trains Came few and slowly into the capital city of the fighting proletariat; for more than a thousand railway bridges had been blown up by war.

Lacked Food and Fuel

Due to the lack of food and fuel and the closing of industries, a large proportion of the population fled to the rural districts. Those who remained camped m the best available quarters and burned up furniture, doors, window frames and old houses to keep from freezing. Waterpipes froze all over the city, and when the thaw came added floods to the havoc. The water system was thereby so ruined that its pressure reached only part of the houses. All along the streets were closed shops with boarded windows.

How well one remembers when the first street cars started, and one rode a few blocks without pay and got off and walked in order to go faster. How the first shops opened in the steadily repaired buildings. How the great rats that leaped across the beds in the Lux were finally conquered. How a group of returned Americans reopened the AMO, running it like a big repair garage with enough work to heat up the foundry every three or four days; how the cavernous brick foundations along Tverskaya, dark haunt of homeless youngsters and criminal gangsters, rose at last into the beautiful telegraph building.

Fury of Repair

Summer after Summer showed a fury of repairing. First the water-works, the obvious holes in the streets, the carlines; then the whitewashing of houses. Then with the Five-Year Plan the growth of huge industrial settlements fringing the city, which pushed out beyond its boundaries towards the encircling ring of railroads.

And now—let “Evening Moscow” in its anniversary number tell a few of tk' achievements of the past 15 years. Dozens of new industrial plants, as large or larger than any in Europe; and 155 old plants completely made over. Call the roll of some: Electrozavod, the Stalin Auto Works, the Ballbearing Works, the Cutting Tools Plant, the Calibre Works, the Lathe Works, the Bicycle Factory. Only a few of them.

Who remembers when even Tverskaya was a street of cobbles? And the first asphalt, how badly laid! Now asphalt covers 3.6 million square meters of Moscow’s streets. The daily water consumption has grown from 8.5 million pails to 37 million. To the former 250 kilometers of street-car track has been added a new 190 kilometers; while the number of street-cars has grown from 816 to 2,700.

Industrial Production Triples

Industrial production has tripled in these 15 years in Moscow in comparison with the pre-war standard. There are twice the electric lights, two and a half tunes the number of Hospitals, 500 new ambulatoria. And what of the new schools, libraries, motion picture theaters we have seen open, the new department stores in the workers districts, the radiostations, the planetarium, the airport.

Not to mention some 5,500 new apartment houses. There is not a street in Moscow, not an alley that is the same as before. Every where new buildings or at least new additions on top of old buildings.

Yet this is but the beginning of building Moscow, the world capital of the proletarian revolution. Even without knowing much of city engineering, any one can see the changes in progress under the Kremlin walls. How the sunken gardens, haunts of moisture and malaria, are swiftly raised to a green-flanked highway which will soon reach all the way from Dzerzhinsky Square to the new Palace of Soviets.

And everyone who journeys 20 kilometers out into the country, will hear the denizens of some ancient, battered village explain: “We located, you should know, in the second green zone, and are destined to become a ‘green city’ —rest for Moscow workers.

Moscow grows faster than some of its dwellers can keep pace. Every driver of an automobile is often driven to curse at the casual way in which pedestrians stroll across the roads, still contesting with the machines, the ownership of the Moscow streets. Three years back there were scarcely any autos, and part of the population does not yet believe in them. Many move into new houses and carry with them the old ways. But the new houses change them, the gas and plumbing make over their habits. The automobiles change them; the new machines change them Moscow was a sprawling, picturesque, semi- Asiatic town: today it is a world capital. Tomorrow it will be, an example of what the workers of the USSR can build as the central citadel of socialism.